"Говорят, что обвал 19 октября – лишь одно из множества падений, произошедших в понедельник. Немало исследователей посвятили себя изучению эффекта понедельника. О нем твердили еще во времена моей учебы в Школе бизнеса Уортона.
В результате моих изысканий выяснилось следующее: с 1953 по 1984 г. фондовый рынок вырос всего на 919,6 пункта, а потерял в понедельники 1565 пунктов; в 1973 г. рост рынка составил 169 пунктов, а потери понедельников – 149; в 1974 г. суммарные потери достигли 235 пунктов, из них потери понедельников – 149: 1984 г. принес рост в 149 пунктов и потери в понедельники – 47; в 1987 г. рынок потерял в понедельники 483 пункта, а суммарный рост составил 42 пункта.
Если эффект понедельника существует, то я могу сказать почему. В течение двух выходных дней у инвесторов нет связи с компаниями. Прекращают действовать все основные источники финансовой информации, и шестьдесят часов людям остается занимать себя снижением и повышением курса иены, разливом Нила, неурожаем кофе в Бразилии, распространением пчел-убийц и другими ужасами и бедствиями из воскресных газет. По выходным многие также читают мрачные долгосрочные прогнозы экономистов.
Человека, который не позволяет себе поспать подольше и отвлечься от деловых новостей, за выходные одолевает такое беспокойство, что в понедельник утром он готов продать все свои акции. В этом, на мой взгляд, и есть причина эффекта понедельника. (В понедельник обычно удается позвонить в одну-две компании и убедиться, что они не обанкротились, поэтому все остальные дни недели акции растут.) Говорят, что рыночная ситуация 1987-1988 гг. полностью повторяет ситуацию 1929-1930 гг. и мы стоим на пороге очередной Великой депрессии. Да, в 1987-1988 гг. рынок ведет себя почти так же, как и в 1929-1930 гг. Ну и что из этого следует? Если у нас и случится депрессия, то ее причиной, как и в прошлый раз, будет вовсе не обвал фондового рынка. В те годы акциями владел всего 1% американцев.
Прошлая депрессия была вызвана экономическим кризисом в стране, где 66% рабочей силы было занято в производстве, 22% – в сельском хозяйстве и где не было социального обеспечения, пособий по безработице, пенсионных планов, медицинского страхования, гарантированных студенческих кредитов и государственного страхования депозитов. В настоящее время на производстве заняты всего 27% работников, в сельском хозяйстве – лишь 3%, а сфера обслуживания, которая в 1930 г. составляла 12%, сегодня представляет 70% рабочей силы США. В отличие от 1930-х гг. сегодня у многих есть собственные дома, которые нередко являются чистым активом, растущим по мере роста стоимости недвижимости. Нынче в домохозяйствах в среднем два работающих, а не один, что создает экономический резерв, которого не было шестьдесят лет назад. Если случится депрессия, то она будет отличаться от прошлой!
По выходным и будням можно услышать, что страна разваливается на части. Наши деньги некогда ходили наравне с золотом, а сейчас превратились в пыль. Мы не способны победить в войне. Мы даже не можем выиграть золотую медаль в беге на коньках. Наши мозги уплывают за границу. Мы отдаем рабочие места корейцам. Мы пасуем перед японскими автопроизводителями. Мы проигрываем в баскетбол русским. Мы оставляем нефть Саудовской Аравии. Мы теряем лицо в Иране.
Каждый день я слышу, что крупные компании уходят с рынка. Это действительно так. Но вместо них появляются тысячи мелких компании, создающих миллионы новых рабочих мест. Кроме того, во время рутинного посещения компаний я вижу, что далеко не все находятся в плохой форме. Некоторые получают реальные прибыли. Если мы утратили свою предприимчивость и работоспособность, то откуда эти массы людей, спешащих на работу в час пик?
Я видел сотни компаний, успешно снижающих издержки и повышающих свои результаты. На мой взгляд, многие из них находятся в гораздо лучшем состоянии, чем в 1960-е гг., когда инвесторы были настроены более оптимистично. Среди генеральных директоров все больше незаурядных и эффективных людей. Руководители и работники осознают необходимость соперничества.
Говорят, что нас погубит СПИД, засуха, инфляция, спад, дефицит бюджета, дефицит торгового баланса и слабый доллар. Чушь. Как бы нас не погубил сильный доллар. Говорят, что цены на недвижимость вот-вот рухнут. В прошлом месяце многих это беспокоило. В этом месяце нас волнует озоновый слой. Старая поговорка гласит, что фондовый рынок растет на волне тревог. Нынешняя волна тревог не только имеет внушительную высоту, но и вздымается выше день ото дня.
Когда с одной стороны астрологи, а с другой – экономисты из Merrill Lynch высказывают звучащие предельно убедительно, но прямо противоположные мнения, стоит ли удивляться, что многие приходят в замешательство.
В последнее время шумовой эффект проявляется особенно ярко. Самые зловещие пророчества склоняют до тех пор, пока они не начинают восприниматься как реальность. Пару лет назад возник шум вокруг агрегата денежной массы М-1. Когда я служил в армии, так называли винтовку, и я хорошо представлял, о чем идет речь. Внезапно М-1 превратился в показатель, от которого зависело будущее Уолл-стрит, а я и понятия не имел, что он означает. Как бы то ни было, целый месяц в новостях говорилось о том, что М-1 растет слишком быстро, и были опасения, что он развалит нашу экономику и поставит под угрозу весь мир. «М-1 растет» – отличный повод для продажи акций, даже если не совсем понятно, что такое М-1.
Затем известия об угрожающем росте агрегата М-1 неожиданно исчезли, и наше внимание переключилось на учетные ставки, установленные для банков Федеральной резервной системой (ФРС). Сколько человек знает, что имеется в виду? Я, например, не знаю. Сколько человек знает, чем занимается ФРС? По словам Уильяма Миллера, бывшего председателя ФРС, 23% населения США считают, что ФРС – это резервация индейцев, 26% – заповедник, а 51% – марка виски.
Каждую пятницу (это был четверг, пока количество посетителей офиса ФРС, желающих узнать новости до открытия фондовой биржи в пятницу, не превысило разумные пределы) половина профессиональных инвесторов ожидала последние данные о денежной массе, и рынок реагировал на них. Сколько инвесторов сбросили хорошие акции лишь из-за опасения, что высокий темп роста денежной массы обрушит фондовый рынок?
Нас попеременно путают то ростом цен на нефть, то их падением; то сильным долларом, то слабым; то сокращением денежной массы, то ее ростом. На смену тревоге по поводу денежной массы пришли опасения по поводу бюджета и дефицита торгового баланса, которые подтолкнули еще тысячи людей к продаже акций.
У меня есть свой аргумент против всеобщего убеждения в том, что нас погубит дефицит торгового баланса. Англия, оказывается, имела огромный внешнеторговый дефицит в течение 70 лет – и все это время процветала. К сожалению, в подобных аргументах смысла нет. К тому моменту, когда вы соберетесь его озвучить, все забудут о дефиците торгового баланса и начнут опасаться профицита торгового баланса.
Говорят, что мы быстро превращаемся в нацию никчемных торговцев долгами, любителей капучино, отпусков и круассанов. Как это ни грустно, среди развитых стран в Америке самый низкий уровень сбережений. В определенной мере в этом повинно государство, которое не поощряет сбережения (высокие налоги на прирост капитала и дивиденды) и стимулирует заимствования (вычет процентов из налогооблагаемой базы). Индивидуальный пенсионный счет стал одним из наиболее выгодных изобретений десятилетия – наконец-то американцы получили возможность делать сбережения, не облагаемые налогом. Но что делает правительство? Оно отменяет налоговый вычет для всех, кроме лиц со скромным заработком."